Вокруг деревни мужиками было вырыто четыре пруда хозяйственного назначения. Это Черновский пруд (на выезде к Васильевскому), Новый пруд (в сторону Высоково), Перекладной пруд (в сторону Ивонина). Эти пруды предназначались для водопоя скота. Все они были в пастбищной зоне.
 Четвертый пруд – Редькин пруд. Был он с северной части деревни посередине. Он имел особое значение. Он был глубоким (купаясь, всегда ощущалось холодное течение с середины пруда – это ключ). Здесь купались, стирали белье. Во время пожара с бочкой можно было заехать и налить воды гораздо быстрее, чем из колодца. Из этого пруда носили воду в бани (большинство бань было с северной стороны). В случае необходимости водопоя, скот мог зайти в пруд со стороны мели (мель – это отлогая сторона захода в пруд). На случай засухи, баланс воды в пруде поддерживался искусственно с помощью канавы, прокопанной от Черновского пруда. Вода в Черновском пруде прибывала из Коноплянихи. Оттуда текла речка Кармашиха. Когда необходимости в воде не было, она была лишней, её спускали из пруда через прокопанную горловину. Этой горловиной регулировался уровень воды в Редькином пруде. Редькин пруд всегда был богат рыбой (карасями). В подпитывающей канаве тоже всегда водилась рыба. В детстве мы с сенной корзиной лазили по этой канаве и всегда приходили с рыбой. Черновский пруд тоже был богат рыбой. Здесь водились и щурята (до больших щук дело не доходило). На Новом и Перкладном прудах карасей было достаточно. На Новом пруде цвели белые лилии. Подпитывающая канава между Редькиным прудом и Черновским всегда была в рабочем состоянии. За ней внимательно следили, чистили. Здесь действовал принцип сообщающихся сосудов. Поскольку все четыре пруда были зарыблены, то мужики в летнее время иногда после обеда выбирали досужие часы, брали сторонку (сеть с кошелем) и по несколько раз заводили по каждому пруду. Возвращались с уловом и варили капитальную уху на лугу под болота в кустарниках. Мы, пацаны, по команде приходили с мисками и ложками. Нам наливали ухи, и мы с великим удовольствием ели. А мужики под горящую ушицу пропускали по стакану и до позднего вечера в кустиках под болотом гудели. И только когда пригонял пастух скотину домой, возвращались. Некоторых приводили жёны, разыскав их спящих в кустах. Наши предки были не дураками, облюбовав это место для поселения.
 Вокруг деревни отличные пастбищные угодья. В осинниках отличные ели. В Черемошнике - строевые осины (незаменимый материал для колодцев). Перекладный лес богат был и хвойными деревьями и лиственными. Болото кишело черникой, брусникой, клюквой, гонобоблем. Березовый лес в сторону Кузнечихи (Совичева сеча) богат замляникой. В этом лесу на вырубках земляники было достаточно. О грибах и говорить не следует. С ранней весны, начиная со сморчков, до поздней осени ходили люди в досужее время в лес, а грибы сушили, солили. Из города приезжали родственники за ягодами, за грибами– хватало всем.
Люди занимались земледелием, ремеслом. Ремесленников в деревне было достаточно. Почётное место среди них занимал сельский кузнец. Это был Алексей Осипович Ерихов. Для кузнеца в деревне всегда находилась работа и зимой и летом. В деревне было более шестидесяти лошадей. Поставить тормоза на полозья саней – дело кузнеца. Натянуть железный обод на колесо – в кузницу. Нужно оттянуть зацеп и держалку – Алексей Осипович выполнит все в отличном духе. В те времена не было электросварки. Удивительно умело и крепко соединял кузнец с помощью ковки детали. Не последнюю роль здесь играл молотобоец, с силой ударял по раскаленным до бела сломанным деталям. Искры брызгами летят во все стороны, а мы сопливые пацаны, разинув рты, стояли в воротах кузницы. Нас не гоняли, если мы тихо с интересом следили за колдовской работой кузнеца. Нам было интересно смотреть, как послушен раскаленный металл воле мастера.
Братья Беспаловы – Алексей, Николай, Василий специализировались на тележном, санном ремесле. Они делали сани, телеги. Надо иметь огромный опыт, знания, чтобы загнуть полозья у саней, согнуть колесо, выточить втулку для колеса и забить спицы. Распространено было столярное, плотницкое ремесло, плетение из лозы. Плели мужики корзины: большие сенные круглые, долгушки под картофель, бельевые корзины. Корзины (корпуса) для тарантаса, кошовки. Плели кошмы (постель) для саней. Почти все население деревни имело сады. На приусадебных участках сеяли не только овощи, но и выращивали фруктовые деревья, ягодники (яблони, груши, сливы, вишни, малина, смородина). Многие в деревне занимались пчеловодством (об этом я расскажу позже, при характеристике каждого дома и хозяйства).
На краю деревни (запад) стояла ветряная мельница, принадлежавшая Сажину Ивану Ануфриевичу. Кроме жителей Пшеничнова сюда приезжали молоть зерно из ближайших деревень: Ивонино, Семейкино, Орлихи, Высокова и другие. Мельница давала большой доход хозяину, который позволил ему построить в деревне каменный, двухэтажный дом. Он был построен на темном порядке под №55 на моей схеме (о ней поясню позже).
На противоположном краю деревни со стороны Васильевска стояла начальная школа. Это был центр просветительной работы. В школе учился ещё и наш отец. В наше время здесь учились дети из Высокова и Кузнечихи. В школе работали два учителя. Один вел первый и третий классы, другой второй и четвёртый классы. В школе насчитывалось около шестидесяти человек. При школе был сад. В вечернее время сюда приходили и взрослые. Был организован ликбез – ликвидация безграмотности. На ликбез была записана и наша мама, но пройдя собеседование и контрольные работы (умение читать, писать и считать, кроме таблицы умножения) она была освобождена от занятий и признана грамотной (ей вручили и документ).
До 1934 года крестьяне вели хозяйство индивидуально. Пахотные земли делились по полосам и закреплялись за каждым хозяйством. Через несколько лет эти земли переделивались. Земли были различны по качеству и отдалённости от дома, поэтому периодически передел был необходим. Однако это вызвало и недовольство среди мужиков, так как в деревне были и захапистые, и зажиточные, которые всегда претендовали на лучшие земли. Это были сельские мироеды, которых при коллективизации кулачили и крестьяне бедняки относились к этой процедуре без сожаления. Сенокосные угодья делились ежегодно. Дележ проходил или по участкам или по готовой продукции (косили, сушили, а затем делили с учетом участия в этой работе). Дрова пилили на специальных делянках (лес был собственностью государства). Устанавливалась норма, сколько пилить дров. Здесь опять мироеды захватывали лучшие места на делянке. Доходило дело и до силовых приемов. Приусадебные участки (сзади дома), капустник с гумном были постоянными.
Капустники (огород для капусты) располагались на северной стороне деревни (сзади светлого порядка). Светлым порядком считался тот, окна домов на котором смотрели на юг, темный порядок окнами смотрел на север. Сзади темного порядка были гумна, тоже постоянные. Здесь же располагались и сараи для сена. Сзади гумен стоял ряд овинов, перед которыми располагалась ладонь (это площадка, освобождённая от травы, на которой молотили снопы). Обмолот шёл так: сухие снопы выбрасывали из овина на эту площадку и стлали постель. Снопы клались на землю в два ряда колосьями во внутрь. Постель делали длиной 5-7 метров. Группа людей по два человека с каждой стороны брали цепы (это палка длиной около 1,5 метра с прикреплённой на конце битой (короткая толстая палка около 50-60 см) крепилась эта бита к палке ремнем на гвоздях и была очень подвижна). Вот этими цепами били по снопам, где располагались колосья. Снопы периодически переворачивались. Пустые обмолоченные снопы откладывали в сторону и складывали в стог. Этой соломой перекрывали дом, двор и использовали её в качестве подстилки во дворе у скота.
Обмолоченное зерно сгребали в кучу, и хозяин дома начинал его веять. Для этого необходима ветряная погода. Веяльщик брал широкую деревянную лопату и высоко вверх подбрасывал зерно. Ветер относил в сторону ость и пелеву, а зерно падало рядом. Закончив эту процедуру, зерно собирали в мешки, а ость и пелева сгребали в другую кучу и перетаскивали домой на двор. Здесь в этих отходах рылись куры и находили для себя отдельные оставшиеся зёрнышки в колосках.
 Обмолот зерна таким образом был очень трудоёмким, и крестьяне начинали объединяться по несколько семей, покупали молотилку с приводом и молотили поочередно сообща. На несколько семей приобретали и веялку. Это было уже началом ведения коллективного хозяйства. Так, что коллективизация хозяйства была не выдуманной досужими головами мероприятием, а диктовалась целесообразностью в связи с развитием сельскохозяйственного производства, сельскохозяйственной техники и оборудования. К этому времени появились и трактора. На повестку дня встал вопрос о коллективизации сельского хозяйства. В 1934 году на общем собрании (сходке) крестьян деревни было принято решение объединиться в сельскохозяйственный кооператив – колхоз (коллективное хозяйство). Колхоз назвали «Колхоз имени семнадцатой годовщины Октября». Объединение было добровольным. Несколько семей в колхоз не вошли. Это в основном старые люди, которые решили дожить век, ведя индивидуальное хозяйство (дедушка Дмитрий Сумин, Андрей Абросимов, мельник Иван Ануфриевич Сажин).
 Что обобщалось в колхозе? Сельскохозяйственная техника (плуги, бороны и прочее), сани, лошади, амбары. Скот, кроме лошадей, у крестьян оставалс в собственности, птица – тоже, приусадебные участки оставались в собственности крестьян. Во главе колхоза стояло правление, которым руководил председатель. В правление входил счетовод, завхоз и несколько членов правления, бригадиры. Колхоз был большой и делился на две бригады. Первая бригада от кузнецы до сельского клуба, вторая бригада от сельского клуба до школы. В каждой бригаде имелись звенья (по усмотрению правления). Коллективный труд вносил какой-то подъём в работу, романтику. В колхозной конторе вместе со счетоводом работали учетчики. Труд исчислялся в трудоднях. Каждый трудодень нормировался. Например. Скосить 30 соток луговины – 1,5 тр.дня. Вспахать 40 соток одноконным плугом 1,5 тр.дня. Вспахать 60 соток двухконным плугом 1.5 тр.дня.
 Каждый вид работы нормировался в трудоднях, и всё это утверждалось на правлении колхоза. С завершением работы счетовод составлял ведомость, сколько заработано трудодней в семье и на каждый трудодень выдавалась продукция (общее количество продукции делилось на количество трудодней, и оценивался каждый трудодень уже в натуре). Помню, до войны на один трудодень выдавали до 900 грамм пшеницы, 500 грамм ржи, 2,5 кг картофеля. Часть продукции (зерно, овощи, сено) сдавалось государству. Это называлось – госпоставка. Первым председателем был наш отец Буланцев Александр Михайлович. Если в семье заработано 500 трудовых дней, то она получала 400 кг пшеницы, 200кг ржи и 1250 кг картофеля. На трудодень выдавали даже мед. В колхозе до войны была своя пасека. Коллективный труд сближал людей. Помню, женщины шли на работу в луг с граблями на плечах и с песней. Особенно лилась песня вечером, когда возвращались с сушки сена или жнитвы. Любимой была песня тех лет:
«По дороге, по пыльной, по тракторной
Всё равно нам с тобой по пути.
Прокати нас, Петруша, на тракторе,
До околицы нас прокати.»
Поля обрабатывались лошадьми, но уже в районе были и трактора, и по договоренности с правлением колхоза приезжал трактор и вспахивал значительную часть земли. Это было облегчение для колхоза, и конечно нужно было этот труд оплачивать. Оказывалась помощь и в молотьбе. Молотили хлеб прямо в поле, ближе к посевам. Приезжал трактор и тащил за собой комбайн. Комбайн устанавливался среди поля. От трактора к комбайну через шкив шла ременная передача, и работа длилась целый световой день.
Таким образом, МТС помогала колхозам в обмолоте, но не всегда колхозам это было выгодно, и колхоз покупал свой молотильный агрегат и устанавливал его на току. В нашей деревне было три места для тока (см. план). Молотильный ток устанавливался там, где была ближе свозить снопы. Или со стороны школы, или со стороны Высокова. Молотильный агрегат приводился в движение конной силой. Рядом с током по кругу ходили две пары лошадей и через огромные рычаги с помощью постромок вращали круг, от которого через вал и шестерни шло вращение молотильного агрегата. Молотьба на току была любимым делом молодёжи. Здесь и парни, и девки, и пожилые. Опытные молотильщики подавали снопы в барабан. Женщины с вилами отгребали и отбрасывали солому в сторону. Здесь её забирали подвозчики и отвозили к скирде. Там солому принимали скирдометальщики и возводили высокую, длинную скирду.
Зерно из-под «рыла» молотилки отгребали в сторону и пропускали через веялку, а затем через сортировку. На веялке и сортировке обычно работали молодые девушки и ребята. Сильные парни и мужики отвозили зерно в амбары. Коней по кругу гоняли мальчишки (подростки).
|
